Враг истекал последней кровью. Причем, для защиты даже своего логова у немцев не хватало самого обыкновенного оружия пехоты — винтовок. Но эта столь удивительная обезоруженность врага связана отнюдь не со сворачиванием военного производства в Германии — союзники нам ничем в этом не помогли. Ведь они до самой нашей Победы так и не сбросили ни одной бомбы на заводы Рура, лишь имитируя попытки нападения на военные заводы Германии.
«…ущерб, нанесенный бомбардировкой с воздуха промышленному потенциалу Германии, не так уж велик, как кажется на первый взгляд или как нам внушало командование английских и американских военно-воздушных сил. Наши эксперты категорически утверждают, что германская промышленность, по существу, осталась в целости и в сохранности и, если предоставить Германии свободу рук, она сможет в течение пяти лет стать промышленно более сильной державой, чем она была, когда развязала войну в 1939 году. Англо-американские бомбардировщики, оказывается, не уничтожили немецкие промышленные предприятия, они лишь вызвали временное снижение объема производства в некоторых ключевых отраслях промышленности, главным образом в авиационной и в производстве синтетического горючего. Фактически в тот период, когда англо-американские воздушные бомбардировки достигли своего пика во второй половине 1944 года, немецкая промышленность выпускала больше продукции, чем когда-либо за всю историю Германии! Согласно нашим экспертам, сейчас немецкие заводы способны возобновить нормальное производство после незначительного ремонта.
Например, один-единственный завод концерна “И.Г. Фарбен”, способный производить ежегодно столько же красителей, сколько все химические фабрики в Соединенных Штатах Америки, вместе взятые, остался целехоньким. На заводе даже нет ни одного разбитого окна. Завод готов начать выпуск продукции хоть завтра.
Почти Васе доменные и мартеновские печи в Германии способны начать выпуск чугуна и стали немедленно или через непродолжительное время после мелкого ремонта. Как известно, сталилитейная промышленность составляет основу военной машины. Ее потенциальная мощность равна 25 миллионам тонн в год — в 5 раз больше, чем сама Германия может потребить на мирные цели.
Вот некоторые факты о состоянии отраслей германской промышленности, которые большинство американцев считало уничтоженными бомбежками американо-английской авиации:
Продукты переработки каменного угля (каменноугольные смолы и др.), среди которых насчитываются сотни материалов, используемых в военных целях (например, взрывчатые вещества). Производственные мощности Германии в этой области, самые крупные в мире, почти не пострадали от бомбежек.
Водород. На долю Германии приходилось около половины мировой продукции. Она может снова достичь этого уровня после небольших ремонтно-восстановительных работ.
Нефть. В разгар войны Германия выпускала 5, 5 миллиона тонн синтетической нефти. Наши бомбардировщики вывели из строя значительную часть производственных мощностей, но большинство заводов может быть восстановлено и нормальное производство возобновлено в короткие сроки.
Алюминий. Германия, если ей будет разрешено, может ежегодно производить сейчас 250 тысяч тонн по сравнению с 40 тысячами тонн в 1933 году, когда Гитлер пришел к власти.
Станки. Станкостроение, как общеизвестно, является ключом современной оборонной промышленности. В 1939 году Германия обогнала все великие державы, включая Соединенные Штаты, по производству станков и объему промышленных мощностей, предназначенных для станкостроения. Сегодня, несмотря на нанесенный бомбардировщиками ущерб, Германия располагает обширнейшим станочным парком и многочисленными неповрежденными предприятиями для дальнейшего расширения производства» [9]; [10] (с. 435–436).
Так что не только помощи здесь мы от них не дождались, но, что и естественно, рассчитывая на них, оставили эти объекты без нападения. Что позволило союзникам Гитлера (официально — якобы нашим союзникам) несколько продлить агонию германского рейха, предоставив ему возможность продолжать изготавливать оружие и боеприпасы, предназначенные для войны с нами, вплоть до самого безславного конца агрессора.
Но мы, чего вражеской коалицией не было учтено, вынудили врага к позорному бегству. Вот когда ему пришлось побросать свое вооружение, столь щедро ему предоставляемое нашими мнимыми в этой войне союзниками:
«Отступая, германские войска бросали огромное количество боевой техники и снаряжения. Например, с июня 1944 г. по 1 марта 1945 г. они лишились 3, 5 млн. винтовок. Хотя военная промышленность продолжала еще выпускать в значительных количествах некоторые виды вооружения и боеприпасов (в первом квартале 1945 г. было произведено 125,1 тыс. автоматических винтовок, 87,6 тыс. автоматов), возместить потери было уже невозможно (1945. Das Jahr der endgultigen Niederlage der Faschistischen Wehrmacht. Dokumente, S. 34)» [1] (с. 433–434).
Что значит лишиться 3, 5 млн. единиц табельного оружия?
У нас, например, за потерю личного оружия могли и расстрелять. А потому медсестра волокла с линии соприкосновения с противником не только раненого бойца, но и его автомат.
Немцы вовсе не альтруисты. Потому — сколько потеряно врагом оружия, столько потеряно и самих врагов: либо их убили мы, либо затем их расстреляли сами же немцы. Вот какие неслыханные потери во время нашего наступления несла вражеская сторона.
Но и в самой Германии спастись в тот период от смерти было тоже достаточно не просто. Вот как описывает дороги тысячелетнего этого самого рейха незадолго до его конца ставший в ту пору главой объединенной разведки Германии Вальтер Шелленберг:
«…длинными колоннами стояли сгоревшие грузовики, там и сям валялись остатки сгоревших танков; повсюду были трупы. Мы должны были преодолевать все эти препятствия, часто укрываясь в канавах и полях при налетах самолетов противника» [11] (с. 389).
Вот что сообщает о характере боев в ту пору ротмистр германских войск Герхард Больдт, свидетель последних дней жизни Гитлера:
«…где было мало войска или где стояли фольксштурмовцы, русские продвигались почти безпрепятственно, заходя в тыл еще сражающимся солдатам» [5] (с. 76).
То есть даже многократно уменьшившаяся после разгрома Финляндии и Румынии, а также освобождения Прибалтики линия фронта так и не могла спасти немцев от ими же и сообщаемого своего тотального нами уничтожения: «там, где мало было войска». А мало его теперь у разгромленного врага было везде. Потому он и пытался все новые дыры, образовывающиеся после очередных прорывов наших войск, заткнуть необученными смертниками — фольксштурмом. Но это приносило лишь новые горы трупов, за которые наступающий враг почти ничем не платил.
О чем немцы и плачутся:
«Превосходство неприятельской техники, главным образом танков и артиллерии, было подавляющим и приводило многих в уныние и отчаяние» [5] (с. 76).
Но вот что выпадало на долю этим отчаявшимся и пришедшим в уныние. Гитлер:
«…вешал тысячи солдат и офицеров, которые, попав в окружение, принимали меры, чтобы спасти свою жизнь» [5] (с. 44).
То есть вешал всех тех, кто тщетно пытался сохранить самое главное, что у него на тот момент оставалось — свою жизнь.
Таким образом, кого не расстреливали наши танки и пушки, и кому удавалось дезертировать, того убивали свои: шла тотальная зачистка территории. И санэпидемстанции помогали сами крысы, в клочья рвущие своих крысят, пытающихся отказаться от предлагаемой им отравы. И лишь высокопарные фразы могли тешить крысиного царька, налево и направо раздающего награды:
«…Гитлеру представили маленького парнишку, подбившего русский танк. Гитлер с большой торжественностью приколол Железный крест к его мундиру…» [5] (с. 84).
Но это награждение вряд ли могло избавить от смерти того может быть единственного в истории фольксштурмовца, подбившего русский танк, которого неизвестно чья пропаганда размножила чуть ли ни тысячами экземпляров. Ведь похлопав удачливого мальчоночку по щечке, Адольф Гитлер:
«…послал его снова на безсмысленную борьбу на улицах Берлина» [5] (с. 84).
То есть никакие самые смелые поступки не могли теперь избавить окруженных немцев от неминуемой смерти. И за такую прекрасную помощь в деле тотального уничтожения крысиного выводка большое спасибо Гитлеру и К;. Ведь если кто не желал сложить свою голову на улицах германских городов, то удостаивался виселицы или в лучшем случае расстрела.
Видя полный крах вдребезги проигранной на землях Германии тотальной войны, Гитлер, в беседе со Шпеером 18 марта, подытоживал случившуюся катастрофу с нацией, оказавшейся неспособной к исполнению его наполеоновских планов:
«Если война будет проиграна, то погибнет и народ. Эта судьба неотвратима… ибо народ наш оказался слишком слабым и будущее будет принадлежать исключительно более сильному восточному народу. Кроме того, после борьбы останутся в живых лишь неполноценные люди…» [1] (с. 435).
Что ж, здесь Адольф Гитлер совершенно прав: даже будучи снаряжен в поход всемирной олигархией банкиров, вручивших ему оружие и людские ресурсы, собранные не только со всей Европы, но и со всего мира, его народ, на поверку, оказался слишком слаб, чтобы посметь даже и пробовать чем тягаться с народом-героем — народом-воином!
И если нами были в считанные мгновенья мощными всесокрушающими ударами пробиты немецкие долговременные бетонные оборонительные сооружения Восточной Пруссии и Берлина, Одера и Нейсе, которые заблаговременно для них подготавливала согнанная со всей Европы многомиллионная армия рабов. То о своих не слишком блещущих в этих вопросах способностях, им останется только вспомнить: какой крови и времени уже теперь им самим стоили развалины нашего Сталинграда и Бреста, Воронежа и Одессы. А вот какую они заплатили цену за желание овладеть Севастополем:
«Только за последние 25 дней штурма… немцы потеряли под Севастополем до 150 000 солдат и офицеров, из них не менее 60 000 убитыми, более 250 танков, до 250 орудий. В воздушных боях над городом сбито более 300 немецких самолетов. За все 8 месяцев обороны Севастополя враг потерял до 300 000 своих солдат убитыми и ранеными» [12] (с. 137).
Вот в чем основное отличие народа-героя от стоящего на услужении сатане немца: бес-эр-мэна.
Но не только русский человек принял участие в физическом уничтожении пришедшего к нам с мечом посланца «Мемфис Мицраим» и К;. Братья сербы оказали нам в этом вопросе очень существенную поддержку:
«Несмотря на несравнимо более качественное техническое оснащение, немецко-фашистские войска несли в Югославии большие потери в живой силе и боевой технике. Только в 1945 г. противник потерял здесь свыше 300 тыс. человек, много боевой техники, вооружения и другого военного снаряжения (Drugi svetski rat. Pregled ratnih operacija, t. 5, str. 259)» [1] (с. 217).
И уж вряд ли кто из этих попавших под их прицелы пришельцев, из числа вторгшихся к ним кровожадных бесерменов, был просто обезоружен и пленен. Ведь попасть к югославским партизанам в плен нагадничавшие здесь эти людоеды опасались ничуть не меньше, чем они же опасались попасть в плен к партизанам белорусским, когда замкнутые в Бобруйском котле эсесовские части, подкрепив водкой свою природную трусость садистов, умеющих быть смелыми лишь с безоружными, остервенело лезли под дула наших пулеметов и орудий, совершая все новыми толпами по трупам своих предшественников по 15 атак кряду.
Так что от освободительной армии наших братьев сербов, в этой войне, толку было гораздо больше, чем от вооруженных до зубов огромных полчищ союзников, всю эту долгую кампанию, по сути, топтавшихся на одном месте, лишь, в лучшем случае, имитируя ведение военных действий. Темп же их наступления, в сравнении с нашим, был вот каким:
«Несмотря на значительное превосходство в силах и в средствах и полное господство авиации в воздухе, среднесуточный темп наступления не превышал 1, 2–1, 3 км. 9-я армия с 23 февраля по 10 марта, наступая в полосе 48–50 км, продвинулась на 45–60 км» [13] (p. 277); [1] (с. 247).
Здесь чисто демонстративная имитация ведения военных действий видна и невооруженным глазом.
Кстати, эта их «осторожность», на самом деле, является просто патологической трусостью этого народа-дворняги. Ведь что можно говорить о недостатке храбрости среди рядового личного состава их воинских частей, если у них в трусости были массово обвиняемыми даже офицеры:
«В 1948 году, через три года после войны, американский генерал Бердер в журнале “Либерти” в статье “Не трусят ли американцы?” дал такую статистику: “10% всего офицерского состава армии были осуждены полевым судом за уклонение от участия в сражениях, из которых 4 тысячи уклонились от боя, нанеся себе повреждения”» [14] (с. 293).
Так что если каждый десятый американский даже офицер был осужден за «самострел», то что говорить об их подчиненных?
Вот потому они и не могли продвигаться быстрее, чем по 1–3 км в день. Имея при этом, что лишь подливает масла в огонь, над противостоящим им врагом десятикратное преимущество (а в самолетах и пятидесятикратное).
«Крайняя осторожность американских и английских войск при наступлении давала возможность противнику своевременно выводить силы из-под ударов и располагать их на подготовленных в тылу рубежах» [15] (с. 314).
«В оценке обстановки на 20 февраля командующий войсками на западе фельдмаршал Рунштедт отмечал, что… в полосе обороны 15-й армии одному немецкому батальону противостояла целая дивизия противника (KTB/OKW, Bd. IV, S. 1365, 1370)» [1] (с. 246).
И это было нормально для их странной войны. Вот что по этому поводу сообщают сами немцы:
«…пятеро русских представляли б;льшую опасность, чем тридцать американцев. Мы уже успели это заметить за последние несколько дней боев на западе» [16] (с. 256).
И вот как выглядело оказание немцами хоть самого малейшего сопротивления осторожно продвигающимся вперед безчисленным колоннам врага:
«Мы привыкли к противнику такому, как русские; мы были поражены контрастом. За всю войну я никогда не видел, чтобы солдаты разбегались так, что только пятки сверкали, хотя даже, по существу, ничего особенного не происходило» [16] (с. 259).
То есть вовсе не умирать шли в Германию наши липовые союзнички. И настроения складывать свои головы за какие-то непонятные им цели у них не было. А воевать они не умели лишь потому, что все эти долгие годы войны вовсе и не воевали, но лишь разыгрывали версию на ведение ими военных действий. Потому этой странной войне столь сильно и удивились немецкие фронтовики, попавшие сюда из самого пекла II мировой войны — с Восточного фронта.
А вот как выглядело в исполнении союзников форсирование «германской Волги» — Рейна:
«В ночь на 23 марта без какой-либо артиллерийской или авиационной подготовки шесть батальонов солдат на штурмовых лодках переправились через реку, потеряв при этом 8 человек убитыми и 20 ранеными» [17] (p. 380); [1] (с. 248).
«Это наступление выглядело, писал Ф. Погью, “как маневры мирного времени, проводимые со всеми техническими средствами современной войны” (Ф. Погью. Верховное командование, с. 450)» [1] (с. 257).
То есть это свое бутафорское наступление они порешили начинать лишь тогда, когда поняли, что если сюда не введут свои войска они, то через пару недель это сделают за них русские.
В довершение всему:
«Еще 22 апреля на последнем оперативном совещании в имперской канцелярии германское верховное главнокомандование приняло решение снять с западного фронта все войска и бросить их в бой за Берлин. При этом им было указано, что не следует обращать внимание на то, что американо-английские войска овладеют значительной территорией (KTB/OKW, Bd. IV, S. 1456)» [1] (с. 260).
То есть «наступление» англо-американцев было просто совершенно ничем не прикрытой насмешкой над ведущейся нами войной.
А вот хоть и сильно пока еще заниженные, но уж явно обличающие несостоятельность нынешних фальсификаторов итоги:
«Потери нем.-фаш. армии против СССР достигли 10 млн. чел., что составило 80% всех ее потерь.
Буржуазные фальсификаторы истории 2-й мировой войны стремятся принизить роль Сов. Союза в разгроме фашизма и преувеличить роль зап. держав. Поражение фаш. Германии они объясняют ошибками и просчетами Гитлера. Огромной величиной территории и многочисленностью населения СССР, суровостью климата, плохими дорогами и т.п. причинами. Однако бурж. идеологам не удастся исказить историч. правду. Сов. Союз стал гл. силой, преградившей путь герм. фашизму к мировому господству, вынес на своих плечах осн. тяжесть войны» [18] (т. 2, с. 66).
Тут следует все же уточнить: вовсе не главной, но единственной силой, которая и свернула шею объединенной Гитлером Европе, подготовленной в поход на Россию мировой олигархией банкиров. Ведь потери, например, американцев в 8 с небольшим тыс. чел., которые они понесли после форсирования ими Рейна, — это вовсе не повод, чтобы считать, что они послужили к истреблению в стане немцев 20% их военнослужащих. Однако же если принять во внимание их усиленные ковровые бомбардировки беззащитных городов с мирным населением, то здесь следует все же переориентировать потери не только 20%, но и всех 80%. Но лишь в категории перечня жертв среди мирного населения Германии. Уж в этом вопросе американская помощь засветилась более чем отчетливо.
Но против германской армии англо-американцы вовсе не воевали. В этой связи интересен протокол допроса одного из множества немцев, плененных уже ближе к завершению войны, когда некий такой «второй фронт» уже давно был открыт союзниками. Допрашивающий пленного ефрейтора Вагнера офицер русской разведки:
«…обратил внимание на фотографии, которые были сделаны во Франции: Вагнер с девицами, веселый и самодовольный, на фоне кафе с французской рекламой и надписями…
— Значит, вы всю войну просидели во Франции? Нехорошо, товарищи воевали, а вы с девицами легкого поведения развлекались.
— Я был на Востоке две зимы. — Вагнер показал ленточки на кителе: — Был ранен, только после госпиталя попал во Францию.
— Значит, Франция — санаторий, туда посылают подлечиться? Вы говорите правду, Вагнер, там идет война, в июне этого года в Нормандии высадились наши союзники.
Пленный криво усмехнулся:
— Ваши союзники! Если бы не вы, они бы не высадились…» [8] (с. 390).
Но и высадившись, сразу заиграли в поддавки. Всего за два дня боев (с 18 по 20 июля 1944 г.):
«…англичане потеряли 413 танков, 36% всей высаженной в Нормандии бронетехники…» [3] (с. 359).
Так что чисто символическая защита немцами захваченного ими побережья чуть не закончилась для Англии полной катастрофой. И именно катастрофа, судя по всему, была тогда и запланирована Черчиллем. Но лишь по каким-то нам неизвестным причинам сорвалась…
Вот какие потери понесла в этой войне Англия, которая странно «воевала» против стран Оси в течение всех шести лет имитации ею военных действий.
Началась ее странная война еще тогда, когда Германия напала на Польшу: Англия с Францией объявили ей войну. Правда, объявление это далее пропагандистского трюка не подтвердилось ни чем. Война эта была поименована в ней не разбирающимися — странной войной. Но затем, год спустя, война эта продолжилась: в Норвегии, Бельгии и Франции, когда только под Дюнкерком попали в окружение 300 тыс. англичан. Но, как это ни выглядит странным, были с миром отпущены домой. Затем война эта была перенесена даже и на ее собственную территорию: Англия «выдерживала бомбежки» со стороны французского побережья Ла-Манша, захваченного немцами. Бомбежки эти, правда, носили чисто символический характер: требовалось поддерживать миф о ведении Англией войны против гитлеровской Германии. Тонули английские линкоры. Но, что выясняется, в обоих случаях они были подорваны изнутри. Но все равно: Сталина эти затопления убедили, что между Германией и Англией идет самая настоящая война. А потому и оказалось столь удивительным и неожиданным нападение Германии на СССР. И не 40% имеющимися у них в распоряжении воинскими соединениями, как считал советский генштаб, а всеми 100%.
Далее занятие Англии ничуть не изменилось. Она продолжала «воевать» с Гитлером безконтактно. На этот раз якобы за господство в Атлантике, где участвовал в операциях и весь ее флот, и береговые батареи, и ВВС. Воевала Англия и в Африке, где сначала несла некие неслыханные нигде потери, а затем одерживала не менее неслыханные и тоже нигде, но уже победы. А затем еще и в Италии, Франции и даже в самой Германии: все воевала, воевала, воевала…
Мало того, воевала еще и на Тихом океане. Потери же этой столь казалось бы воинственной державы, воюющей сразу на десяток фронтов, составили:
«…375 тыс. человек…» [4] (с. 335).
То есть чуть больше того количества, которое Гитлер, исключительно от щедрот, выпустил из котла в Дюнкерке! И это за 6 долгих лет непрерывной войны?!
Что же это была за «война»?
Потому она весьма метко и именуется: странная.
Но и Америка, второй этот «друг» наш чуть ли ни Гвинейский, провоевавшая лишь немногим меньше, но имеющая на своем счету тоже несколько фронтов, имеет в своем активе потери не слишком-то и большие:
«На американскую территорию не было сброшено ни одной бомбы. На города США не упал ни один снаряд. В войне с Германией и Японией Америка потеряла убитыми 405 тысяч человек» [4] (с. 335).
Однако ж война с Японией нам слишком далека, хоть именно мы и разгромили ее наиболее боеспособную армию — Квантунскую. Но разгромили уж слишком с минимальными потерями, а потому не так часто и вспоминаем ту скоротечную военную кампанию.
Америка же, как выясняется, оккупировав б;льшую часть Германии, отдала за свое приобретение слишком не пропорционально мало затраченным к тому усилиям:
«Какие потери понесла трехмиллионная американская армия, двигаясь от Рейна на восток, юго-восток и северо-восток? Оказывается, американцы потеряли всего лишь 8 351 человека…» [4] (с. 334).
Так что же они там вообще-то делали? С врагом воевали, как уверяют нас теперь, после давно прошедшей драки показывая свои якобы разбитые обо что в этой потасовке кулаки, или все-таки пытались спасти из-под неизбежно накатывающейся с востока русской дубины своих настоящих в этой войне союзников?
Оказывали нам «американскую помощь» — принимали в плен немцев, толпами бегущих сдаваться исключительно почему-то лишь к ним. Англичане же в это время, как теперь также выясняется, все же заключив с немцами за нашей спиной сепаратный мир, позволяли врагу вывозить с окруженных нами мест дислокации противника многие сотни тысяч солдат своего потенциального союзника — в это время громимой нами Германии!
Так что даже и англичане, и аккурат по части «помощи», иногда бывают тоже — «американцами».
И вот враг нами повержен: на улицы высыпали тысячи изможденных голодных людей, которые своими жизнями обязаны лишь неожиданно стремительной выплеснувшейся здесь волне русского наступления, помешавшего культуртрегерам XX века осуществить сидящую в их крови тягу к убийству беззащитных:
«Здесь люди, согнанные в Германию из всех стран Европы. Безправные рабы, они были обречены трудиться на своих поработителей, пока не свалятся от хронического голода, болезней и истощения. Теперь они снова стали свободными людьми, возвращались к своим домам, к своим семьям. И благодарили за это нас…
…Эти трогательные моменты на всю жизнь врезались в нашу память» [19] (с. 365).
Вот какие мысли о русском воине появились у маршала Рокоссовского, одного из ПОБЕДИТЕЛЕЙ всех этих брошенных на нас орд, в момент, когда густые волны пленных немцев понуро брели по притихшим улицам Германии, поверженной ниц русским штыком:
«Колонна остановилась, чтобы пропустить нашу машину. Сотни немецких солдат смотрят на нас. Одни с любопытством. Большинство с тупым безразличием. Когда-то они были другими. С торжеством победителей маршировали по городам Европы… Кровью, пеплом и развалинами отмечен их путь на нашей земле… Теперь ничего не осталось от могущества гитлеровской армии. Только колонны пленных — растерянных, подавленных людей… А ведь совсем недавно у этих людей было оружие. Сколько усилий и жертв потребовалось, чтобы выбить его из рук и повергнуть в прах фашистский режим, который посылал их убивать… Это сделали мы…
И в моей душе росло чувство гордости за наших воинов, за наш народ, который в титанической борьбе поставил врага на колени. Гордости за то, что и я принадлежу к этому народу-великану и что какая-то крупица и моего труда заложена в одержанной победе. Это не было самодовольство, нет. Это было именно чувство гордости» [19] (с. 374–375).
А в этом и весь характер русского человека. Ведь не свое величие он пытается перед другими выпятить, как делает это заграница, но наоборот, ощутить свою причастность к тому замечательному народу, который добр и незлопамятен, сметлив и великодушен, и, вместе с тем, если Родина в опасности: тверд как кремень, нерушим как грозная нависшая над врагом скала. Он не ждет и не требует к себе пощады от лютого ворога, но сам, когда одержит верх, великодушен и щадит поверженного в прах супостата: лежачего бить — у нас не принято.
Именно к этому народу ощутил в тот счастливый миг Победы столь скромно о самом себе отозвавшийся наш прославленный полководец, чья не крупица, но очень весомая доля труда заложена в итоговую копилку одержанной над врагом Великой Победы.
«Наши солдаты ликовали. Я смотрел на их восторженные лица и радовался вместе с ними.
Победа! Это величайшее счастье для солдата — сознание того, что ты помог своему народу победить врага, отстоять свободу Родины, вернуть ей мир. Сознание того, что ты выполнил свой солдатский долг, долг тяжкий и прекрасный, выше которого нет ничего на земле!
Враг… разбит и повержен.
Тяжелые годы пережила наша Родина. В этой войне решалась ее судьба, жизнь каждого из нас…
Вера в победу не покидала нас никогда, даже в самые тяжелые моменты, а их было много.
Преданность и любовь к своему народу… проявлялись в безчисленных подвигах на поле брани. Героями становились миллионы. Солдаты стояли насмерть на последних рубежах, грудью бросались на амбразуры вражеских дотов, летчики и танкисты не задумываясь шли на таран. Героями были все — те, кто устремлялся в атаку сквозь стену огня, и кто под снарядами строил мосты и тянул провод к командным пунктам. Слава вам, чудесные советские люди! Я счастлив, что был вместе с вами все эти годы. И если я смог что-то сделать, то это благодаря вам.
В сражениях крепла и мужала наша армия. Вырастали кадры замечательных командиров… Совершенствовалось тактическое, оперативное и стратегическое руководство Вооруженными Силами.
…Доблесть фронтовиков подкреплялась и вдохновлялась трудовой доблестью рабочих и колхозников, интеллигенции, наших героических женщин, молодежи. Это они, миллионы неутомимых тружеников, ковали оружие для фронта, кормили и одевали солдат, согревали своей заботой, теплом своих сердец.
…Великая Отечественная война была всенародной. И победа над врагом была тоже всенародной. Армия и народ праздновали ее одной дружной семьей. И от этого еще полнее, еще больше было наше солдатское счастье» [19] (с. 378–379).
А вот что сказано о маршале Победы — Георгии Константиновиче Жукове:
«Его судьба — это воплощенный в жизнь древний миф о Геракле, Ему было суждено уничтожить устрашающую “лернейскую гидру” танковых соединений вермахта. Он держал на своих плечах “небесный свод” сдерживающего наступления группы армий “Центр” на Москву Западного фронта. Он разил “стимфалийских птиц” — перешедшие к обороне немецкие дивизии под Москвой зимой 1941/42 г. Жуков заставил перейти к обороне “критского быка” — 6-й армии Паулюса под Сталинградом в сентябре 1942 г. Проведенный им штурм Берлина стал “советской атомной бомбой”…» [3] (с. 468).
И пусть тяжелы были бои на границе и под Смоленском, Москвой и Сталинградом, Курском и Орлом, но непреодолимый вал русского всесокрушающего наступления неудержимо двинулся на запад. И уже никакие попытки заткнуть прорехи рвущегося по всем швам фронта, пиханием в него, словно в бездонную бочку, деморализованной ужасными поражениями населяющей Запад культуртрегерской биомассы, предназначающейся, словно скот, на убой, не дали Гитлеру возможности вывернуться от неумолимо надвигающейся с востока грозы. Возмездие за совершенное зло семимильными шагами приближалось. Собранные мировой олигархией банкиров со всей Европы орды были смяты и уничтожены. И жалкие их остатки, при посредстве впрыскивания в обезлюженные воинские части нестроевого состава, были давно обречены.
Так что и еще раз подтвердились слова Александра Ярославовича Невского, некогда адресованные туговатым на память предшественникам улепетывающих теперь без оглядки пришельцев, даже и теперь все продолжающих настырно к нам лезть со своею культуртрегерской миссией:
Кто на нас с мечом пойдет, от меча и погибнет!
Библиография
1. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Устинов Д.Ф., Арбатов Г.А, Громыко А.А., Егоров, А.Г., Епишев А.А., Желтов А.С., Жилин П.А., Жуков Е.М., Куликов В.Г., Огарков Н.В., Федосеев П.Н., Цвигун С.К., Румянцев А.М., Кожевников В.М. и др. Воениздат М., 1979.
2. Гареев М.А. Полководцы Победы и их военное наследие. Инсан. М., 2004.
3. Исаев А. Георгий Жуков. Последний довод короля. «Яуза». «ЭКСМО». М., 2006.
4. Маршал Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Том 2. Издательство агентства печати новости. М., 1978.
5. Герхард Больдт. Последние дни Гитлера. «Пейто». Минск, 1993.
6. Ставров Н. Вторая мировая. Великая Отечественная. Том I. «Август-Принт». М., 2006.
7. Кузнецов Н.Г. Курсом победы. Воениздат. М. 1989.
8. Карпов В. Взять живым. Советский писатель. М., 1980.
9. Shirer W. The End of a Berlin Diary. London, 1947.
10. Гарт Б.Л., Ширер У.Л., Кларк А., Карел П., Крейг У., Орджилл Д., Стеттиниус Э., Джюкс Д., Питт Б. От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада. Политическая литература. М., 1988.
11. Шелленберг В. Лабиринт. СП «Дом Бируни». М., 1991.
12. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 5. Гречко А.А., Арбатов Г.А., Виноградов В.А, Громыко А.А., Егоров Г.А., Епишев А.С. и др. Воениздат М., 1975.
13. Ellis L. Victory in the West. Vol. II. London, 1968.
14. Мухин Ю.И. Война и мы. «Алгоритм-книга». М., 2010.
15. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 12. Устинов Д.Ф., Арбатов Г.А, Громыко А.А., Егоров, А.Г., Епишев А.А., Желтов А.С., Жилин П.А., Жуков Е.М., Куликов В.Г., Огарков Н.В., Федосеев П.Н., Цвигун С.К., Румянцев А.М., Кожевников В.М. и др. Воениздат М., 1982.
16. Кариус О. «Тигры» в грязи. Воспоминания немецкого танкиста. Центрполиграф. М., 2006.
17. Essame H. The Battle for Germany. New York, 1970.
18. Советская Военная энциклопедия. Тт. 1-8. Военное издательство МО. М., 1976.
19. Рокоссовский К.К. Солдатский долг. Воениздат. М., 1968.
Свежие комментарии