Награды: Сабля для есаула.

В ПОСЛЕДНЕЙ четверти XVIII века, точнее, с 1788 года казачьи командиры, имевшие офицерские чины, наряду с офицерами регулярной армии удостаивались в числе прочих наград Золотого оружия "За храбрость", а с появлением Аннинского оружия получали и его. Еще раньше казачьей верхушке, имевшей бригадирские и генеральские чины, изредка вручалось оружие, украшенное бриллиантами. Жаловалось оно и во время ежегодных приездов в столицу казачьих станиц делегаций для проверки верности войска императору или императрице и выдачи казачеству снаряжения и боеприпасов. Все члены станицы в знак признания их службы награждались при отъезде делегации ковшами, саблями и особым денежным жалованьем. Причем размеры этих наград строго регламентировались. Так, на протяжении 1730-1760-х годов сабля старшины должна была стоить 30 рублей, есаула — 15, рядового казака — 7 рублей 50 копеек. Но обычно выдавались не сабли, а равноценная сумма. И на выданных саблях, и на купленных самими награжденными за денежную компенсацию помещалась обстоятельная надпись, рассказывающая, кто, когда и где был пожалован саблей, а также непременно указывалось, что награда выдана от имени императора или императрицы. 
В Музее истории донского казачества в Новочеркасске хранится одна из самых ранних известных нам жалованных сабель, датированная 1733 годом. Надпись на ее клинке гласит: "Божиею милостию Мы, Анна, Императрица и Самодержица Всероссийская, пожаловала сею саблею Войска Донского казака Федора Машлыкина за его верные службы в Санктпетербурге 1733 года октября 26". Шашечный эфес на сабле Машлыкина поздний, XIX века. Его монтировка со старым клинком была обычной среди казаков, так как им, вопреки строгим правилам регулярной армии, разрешалось пользоваться дедовским оружием и в строю, и в бою. 
Выдавались сабли и за личное мужество в бою. Так, в 1738 году войсковой наказной атаман Войска Донского Иван Фролов в доношении в Военную коллегию сообщал, что при "Азовской атаке" (взятии Азова армией фельдмаршала П. П. Ласси в 1736 году) "за послуги наши" в этой операции ему и находившемуся при нем старшине, войсковому дьяку Григорию Каршину, были выданы сабли, но "за военными случаями оные сабли всемилостивейшим Е. И. В. титулом не подписаны поныне". Здесь же Фролов просит надписать пожалованную саблю "по прежнему обыкновению", что Военная коллегия разрешает сделать в Московской военной конторе "по обычаю".

Сабля атамана зимовой станицы Волжского казачьего войска Федора Персидского. 1757 г.

Так как традиционно в "станицу" набирались лица, отличившиеся ранее в военных действиях, на пожалованных саблях проставлялась надпись "за его многие и верные службы" с вариантами. В 1740 году вновь был пожалован саблей старшина Григорий Каршин. В пространной надписи на клинке, в частности, сказано, что императрица Анна по особому именному указу пожаловала "сею саблею Войска Донского старшину Григория Каршина... за добрые его в том Войске поступки в качестве и в той же должности за бытность его при атаманах войсковых и в походах и службе полковником верным службе. Санкт-Петербург 1740 года июня 10 дня". 
Встречающееся на казацких саблях обозначение "полковник" (как на оружии Григория Каршина) или "Войска Донского полковник" означает вовсе не то, что ее владелец имел армейский чин полковника, а лишь то, что он командовал одним из казачьих полков. Общероссийские воинские чины вплоть до павловского времени давались казакам довольно редко. Бывали случаи, когда полковник Войска Донского или другого казачьего войска вообще не имел армейского чина. Когда же пожалованный имел общероссийское воинское звание, это непременно отмечалось в надписи на сабле.

Жалованная сабля атамана Макара Персидского. 1734 г.

Следующая сабля относится к царствованию императрицы Елизаветы Петровны и датирована 1742 годом. Надпись на ней указывает не только имя, но и отчество старшины Войска Донского Андрея Максимовича Харитонова. Это первый случай написания полного имени награжденного на казацких жалованных саблях. Обычно даже более поздние надписи дают непринятое в наши дни обозначение отчества, например "Иван Васильев сын Лукьянов". 
В 1749 году позолоченная, богато украшенная шашка была пожалована старшине Войска Донского Ивану Мокеевичу Иловайскому за боевые заслуги — успешные военные действия на Кизлярской линии. До нашего времени она не сохранилась, но известен портрет Иловайского из Старочеркасского историко-архитектурного музея-заповедника, на котором он изображен с этим оружием. 
Позднее Иван Мокеевич в одном из боев попал в черкесский плен, где, как повествует казацкое предание, томился целых семь лет и "пострадал за отказ принять ислам". Чудом вернувшись на Родину, он продолжал воинскую службу, был полковником (командиром казачьего полка), наказным атаманом всего Войска Донского (замещал атамана на время его отсутствия на Дону). Двенадцать его внуков стали героями Отечественной войны 1812 года. Портреты шестерых помещены в Военной галерее Зимнего дворца. 
В 1749 году одновременно с Иловайским был пожалован саблей казак Петр Варламов, который, видимо, добавил к причитающимся ему на саблю 7 рублям 50 копейкам некоторую сумму и заказал оружие, украшенное серебром и драгоценными камнями. 
В 1762 году ко дню коронования императрицы Екатерины II, которое должно было состояться 22 сентября, собирались сведения обо всех более или менее значительных должностных лицах государства, которым по случаю торжеств должны были быть розданы новые награды — чины, ордена, подарки. В числе прочих поступали сведения и о казацких командирах. Так, генерал-фельдмаршал П. С. Салтыков в "аттестате" известному донскому командиру Ф. И. Краснощекову, имевшему в то время чин армии бригадира, писал: "Служил весьма добропорядочно и со своими казацкими полками во всех случившихся сражениях и при бывших Палцихской и Франкфортской баталиях (сражения Семилетней войны. — В. Д.), находясь везде безотлучным, поступал храбро с немалою похвалою". Учитывая заслуги, описанные в аттестате, было решено наградить его чином и "особливым знаком" — золотой именной медалью. Вместе с ним к награждению "особливыми знаками для ношения на шее на голубой ленте" были представлены полковники Войска Донского Попов, Перфильев, Денисов, два Луковкина, Дячкин, Туроверов и Кирсанов. Но оказалось, что Краснощеков уже дважды получал золотые медали — в 1735 и 1738 годах. Учитывая это обстоятельство, а также то, что его чин был выше остальных представленных к награде, бригадира Краснощекова пожаловали дорогой саблей. Донские же полковники должны были получить по большой золотой медали с надписью "Победителю над пруссаками", так как все они участвовали в Семилетней войне и отличились в боях.

Сабля казака Войска Донского Петра Варламова. 1749 г.

Известен документ о награждении медалью еще одного полковника — Василия Машлыкина. После перечисления заслуг Машлыкина и его предков в нем написано: "В день коронования бывшие с ним старшины, в заграничном походе бывшие у него в подчинении, пожалованы золотыми медалями 22 сентября с голубыми лентами". Машлыкин был девятым полковником Войска Донского, награжденным золотой медалью "Победителю над пруссаками". Несколько ранее, в 1753 году, Василию была пожалована сабля, как приехавшему в Москву атаману легкой станицы. 
На сабле, данной в 1774 году казаку Войска Донского Ивану Васильеву сыну Лукьянову, хранящейся ныне в ГИМе, указано не только название Войска Донского, что обычно, но и его место жительства — станица Черкасская. В самом начале XIX века в связи с частыми и катастрофическими наводнениями в Черкасской столица Войска Донского была перенесена на новое место, получившее название Новочеркасск. Прежняя же столица стала именоваться Старочеркасском. 
В 1925 году в ГИМ поступила жалованная сабля Михаила Сидоровича Себрякова. На богато украшенном клинке золотом выбито: "Б. м. Мы Екатерина II и. с. В. и п. п. п. пожаловали сею саблею нашего Войска Донского от армии господина полковника Михаила Сидорова сына Себрякова за его отлично храбрую и верную службу в Санкт-Петербурге 1773 года марта дня (надпись не закончена. — В. Д.)". Здесь мы впервые встречаемся с пожалованием оружия лицу, имеющему чин полковника русской армии. 

Черноморский казак. Раскрашенная гравюра.

Его отец, Сидор Себряков, был также армейским полковником, дослужившимся в 1759 году до чина бригадира. Михаил участвовал в Семилетней войне, был произведен за нее в подполковники, затем в 1763 году — в полковники. В 1771 году за удачную экспедицию в Крым с четырьмя казацкими полками, в которой захватил четыре неприятельских бунчука, награжден золотой медалью. Но оказалось, что в надписи на медали допущена ошибка: вместо армейского полковника М. Себряков назван Войска Донского полковником. К тому же перепутали его фамилию — вместо Себряков написали Серебряков. Медаль срочно переделали и выдали новую, с надписью: "Армии гдну (господину. — В. Д.) полковнику Себрякову в воздаяние за оказанные ее императорскому величеству услуги". 
В 1774 году Михаил Себряков был назначен начальником ополчения Войска Донского против Емельяна Пугачева, но струсил и "под видом болезни для собственного своего спасения" скрылся. За это его сначала решили повесить, но потом простили. В 1780-е годы он участвовал в суворовском походе на Кубань, где командовал Донской бригадой. За отличие в 1784 году произведен в чин армейского бригадира, а по окончании похода награжден Золотым оружием "За храбрость", как имеющий общероссийское воинское звание. 
Имел золотую именную медаль и знаменитый Матвей Платов, награжденный в 1774 году. Будучи окруженным с тысячью своих казаков 25-тысячной армией крымского хана Девлет-Гирея в открытой степи у реки Калалах (нынешнее Ставрополье), он с товарищами отбил за день восемь атак врага. Когда на помощь платовцам пришли новые отряды казаков и ахтырские гусары, в степи уже лежало полтысячи убитых татар. Осажденные же потеряли всего восемьдесят два человека. На медали Платов назван еще "Донского войска полковником". Впоследствии он дослужился до высших наград Российской империи, дважды получал оружие как кавалерийский генерал, но казацкой жалованной сабли у него не было. 
В Отечественную войну 1812 года Платов участвовал в походах с саблей своего отца. Иван Федорович, находившийся в войске с 1742 года, был дважды отмечен оружием. В 1773 году "за немаловременную его и добропорядочную службу" был награжден именной золотой медалью. 
Много наград было получено в Донском войске за участие в борьбе с пугачевским движением в 1770-е годы. Кроме армейских офицерских чинов и золотых медалей выдавалось и холодное оружие. Так, за отличие в борьбе с пугачевцами сразу 22 донских есаула получили серебряные, позолоченные сабли с вензелем Екатерины II. Известны их фамилии: Никита Астахов, Александр Денисов, Иван Секретев, Федор Богачев, Филипп Цыпкин, Антон Анисимов, Степан Самойлов, Еким Маноуков, Потап Ситников, Алексей Макаров, Василий Попов, Федор Аликов, Тихон Денисов, Василий Макаров, Семен Чернышков, Роман Пименов, Петр Степанов, Сергей Микулин, Климент Паршин, Ефрем Захаров, Лукьян Семенов и Петр Фомин. 
В 1784 году от имени императрицы Екатерины II была выдана сабля Войска Донского полковнику Ивану Ивановичу Харитонову "в воздаяние усердной и верной его к Отечеству службы и храбрые против неприятеля поступки". Из надписи видно, что получил он ее за боевые заслуги. Обычно же надписи на жалованном оружии подробных мотивов пожалования не сообщают. 
При императоре Павле I выдача жалованных сабель продолжалась. 4 октября 1798 года саблей был награжден сотник Войска Донского Иван Ефремов, возможно, потомок известных донских атаманов Данилы Ефремовича Ефремова (был атаманом всего Войска Донского в 1738-1752 годах) и сменившего его сына Степана Даниловича Ефремова (атаман с 1753 по 1772 год). На сабле выбита надпись: "За его верную службу и полонное терпение". Плен тогда не считался позором. В первые годы правления императора Александра I пожалование сабель казачеству продолжалось. Но теперь в столицу приезжали делегации, возглавлявшиеся уже не донскими полковниками, а имеющими общероссийские генеральские чины атаманами. 

Сабля главного мещеряцкого старшины Яныша Абдулина. 1742 г. (слева), Сабля командира Войска Донского Михаила Себрякова. 1773 г. (справа)

Другие казачьи войска, а их было около десяти, жаловались в XVIII веке саблями и иными знаками отличия не так обильно, как Донское войско. И качество оружия, как правило, было в этих случаях хуже. Все же рассказать о таких пожалованиях для полноты картины необходимо, тем более что не у всех казачьих войск так удачно сложилась судьба войсковых реликвий, как у Донского, музей которого, избежав разграбления в Гражданскую войну и в последующие десятилетия, целиком вернулся из-за границы на Родину после 1945 года. 
В ГИМе имеется всего лишь одна сабля, жалованная казаку Гребенского войска. По другим музейным и частным собраниям именное оружие гребенского казачества нам неизвестно. Простая костяная рукоять без каких-либо украшений, обыкновенный стальной клинок, меньшего, чем обычно, размера. На одной его стороне надпись, которую мы приводим без расшифровки: "Б. м. Мы Елизавета I и. с. В. и п. п. п. пожаловали сею саблею Гребенского войска зимовой станицы сотника Федора Корнилова за его верные показанные и ревностные службы при атамане Иване Кирееве в Санкт-Петербурге 1752 году мая 14 дня". 
Яицкое казачье войско, названное так по реке Яик, после разгрома движения Пугачева в связи с переименованием Яика в реку Урал стало Уральским. Сделали это для того, чтобы стереть из памяти народа следы пугачевщины. 
В собрании ГИМа хранится жалованная сабля послепугачевского периода. Булатный клинок восточной работы и золоченый эфес говорят о том, что дано это оружие не обычному казаку. Из надписи на клинке мы узнаем, что получил его от Екатерины II в 1779 году Войска Уральского зимовой станицы атаман и армии премьер-майор Никифор Назаров "за оказанные его верные и усердные к нам (императрице. — В. Д.) службы". 

Полководцы Войска Донского Ф. Денисов, М. Платов и В. Орлов

Назаров более 30 лет был простым казаком Яицкого войска. Отличился при подавлении восстания Пугачева и в 1776 году стал уже премьер-майором армии. Другой известный нам документ, относящийся ко второй половине 1770-х годов, упоминает его "немаловременную службу и оказанные против неприятеля мужественные подвиги (отличие в борьбе с движением Е. Пугачева. — В. Д.)". В дальнейшем, вплоть до революции и Гражданской войны, фамилия Назаровых часто встречается среди офицерства Уральского казачьего войска. 
Относительно много пожалований — ковшей и сабель — известно в Волгском (Волжском) казачьем войске. Еще при Петре I с 1717 по 1722 год строилась Царицынская сторожевая линия. Позднее ее перенесли южнее, сюда же в 1730-е годы было переселено более тысячи казацких семей, в том числе 520 — с Дона. Первым атаманом нового войска стал Макар Никитич Персидский, возглавлявший Волжское войско почти 40 лет, с 1732 по 1771 год. Уже в марте 1732 года "атаман Царицынской линии Макар Никитин сын Персидский" был пожалован от имени императрицы Анны за "многие и верные службы" серебряным позолоченным ковшом с почетной надписью. 
Спустя два года Персидский, названный уже атаманом Волжского войска, был пожалован именной саблей, когда приезжал в январе 1734 года в Санкт-Петербург. О значительности награды говорят серебряный эфес, изящно украшенный костью, богатые ножны, весь металлический прибор которых сделан также из серебра. В 1762 году Макар был отмечен именной золотой медалью, а в 1771-м — еще одной саблей, которая до нас не дошла. 
Его сыновья — Федор, Андрей и Василий — также не были обделены наградами. Федор Персидский в 1757 году приезжал в Санкт-Петербург во главе зимовой станицы и вернулся на Волгу с жалованной саблей. Андрей еще в 1750 году, будучи в столице, получил там серебряный позолоченный ковш. Младший сын, Василий, был назначен в помощь отцу и в 1771 году получил именную золотую медаль "за долговременную его и отца его войскового атамана службу". После смерти в 1772 году Макара Персидского Василий стал войсковым атаманом. В 1777-м волжское казачество прекратило существование как самостоятельное войско.

Валерий ДУРОВ