Во время войны в Афганистане не меньше 417 советских солдат и офицеров попали в плен к душманам. Многих из них афганцы вывезли в лагеря в соседнем Пакистане, откуда советская армия уже не могла их освободить. В этой ситуации на помощь военнопленным пришли их соотечественники – русские эмигранты на Западе.
Людмила Торн
Одним из важнейших мест содержания советских пленных был лагерь Бадабер под Пешаваром, печально известный восстанием 1985 года, которое подавила пакистанская армия. На фотографии, сделанной в лагере за 2 года до этих событий, рядом с тремя русскими военнопленными запечатлена красивая молодая женщина в шёлковой красной юбке. Это правозащитница Людмила Торн из организации Freedom House («Дом свободы»).
Её собственную биографию трудно назвать типичной. Людмила Земелис родилась в 1938 году в Ростове-на-Дону. Когда девочке было 4 года, её родители бежали с оккупированной советской территории в Германию. После 1945 года семье угрожала насильственная репатриация в Советский Союз, однако высылки удалось избежать благодаря «прибалтийской» фамилии.
В Америке Людмила Торн занималась журналистикой и правозащитной деятельностью. Узнав, что Исламское общество Афганистана готово отпустить пленных, если Запад даст им политическое убежище, женщина отправилась в Пакистан. На снимке вместе с Людмилой Торн сидят мужчины, которые представились как Михаил Варварян, Владимир Шипеев и Николай Шевченко. Беседа, как вспоминала Торн, проходила в одной из палаток в присутствии 5-6 моджахедов. Встреча с соотечественницей поначалу не воодушевила советских бойцов. Но постепенно разговор оживился. Пленные пересказали Людмиле Торн свои биографии и поведали, чем занимались «на гражданке». Правозащитница же посоветовала им подписать обращение к президенту США Рональду Рейгану о предоставлении политического убежища. Некоторых долго уговаривать не приходилось.
«Один из мальчиков, его звали Сергей Мещеряков, увидел мой православный крестик и начал кричать во все горло, что эхо в горах раздавалось: «Людмила, я, как и Вы, православный! Людмила, возьмите меня с собой в Америку, я не хочу здесь оставаться, освободите меня!» Я расплакалась...», – вспоминала эмигрантка.
Людмила Торн побывала в зоне конфликта 4 раза. Благодаря её усилиям 18 военнопленных получили свободу и смогли выехать в США и Канаду.
Ольга Свинцова
Вела переговоры об освобождении советских солдат и журналистка Ольга Свинцова, гражданка Франции, родившаяся в 1948 году. Её отец, бывший боец погранвойск НКВД, попал на Запад как военнопленный, а мать и бабушка были вывезены гитлеровцами в качестве «остарбайтеров». Семья Свинцовой восприняла идеи генерала Власова, и чтобы не возвращаться в СССР, уехала в Марокко. Ольга Свинцова была членом Народно-трудового союза российских солидаристов – главной послевоенной политической силы русской эмиграции.
«Во время Афганской войны мне показалось совершенно естественным помогать военнопленным и дезертирам, поскольку мой отец был в этой ситуации», – рассказывала журналистка на радио Deutsche Welle.
В Пешаваре в 1982 году Ольга Свинцова повстречала пленных Александра Матвеева, Равиля Сайфутдинова и Николая Дудкина и приняла у них просьбы о предоставлении политического убежища во Франции. Однако все они впоследствии погибли в Бадабере. Отказ французских чиновников дать убежище пленным Свинцова расценивала как «равнодушие и презрение Запада к русским».
Среди других активистов-эмигрантов, способствовавших освобождению советских бойцов, источники называют Салказанову, Рыбакова, Щетинского и других. Их деятельность подвергалась дискредитации в советской печати. Отрицательные оценки частично присутствуют и в современной российской публицистике. Например, авторы книги «Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер», Андрей Константинов и Борис Подопригора называют Людмилу Торн «цэрэушницей», утверждая, что она пыталась склонить пленных «к отказу от родины». Скорее всего, правозащитная деятельность эмигрантки действительно находилось «под колпаком» у американских спецслужб. Однако в положении, когда речь шла о спасении десятков русских парней от верной гибели, это, вероятно, была неизбежная уступка реалиям Холодной войны.
Свежие комментарии